Юрій Клейнер Yurii Kleiner

* 1936

Video Player is loading.
Current Time 0:00
/
Duration 0:00
Loaded: 0%
Progress: 0%
Stream Type LIVE
Remaining Time -0:00
 
1x
  • Потом мы вернулись в Киев. И моя еврейская семья воспитывала меня рабом. Тише воды, ниже травы. Три родных брата мамы в [19]38 году залетели. В [19]37–38 году. Маму даже исключали из партии, потому что вот узнали: там что-то было. Отец, главный бухгалтер Дарницкого отделения госбанка, — это вип-персона в районе по нашему понятию. Были очень большие неприятности у него по работе. И мне говорили: «Нашел — молчи, потерял — молчи, узнал — молчи, увидел — молчи. Всё время молчи». И у отца были какие-то неприятности на мой счет. У учителя истории я как-то спросил: «Вот вы говорите о Первой Конной армии Будённого. А что, была вторая?». Была, но она была под запретом информационным. Доложили куда надо, отца в райкоме партии пожурили. Об Александре Невском. Эти немцы — идиоты. В броне на лёд. Лошади в броне, они в броне, все в броне. Ну, конечно, лёд расступился. Я виноват был. Обвинили меня в пересмотре истории Советского Союза. Поэтому отец очень блюл меня. И вот 12 мая [19]48 года я должен был утром… а газету нам приносили до завтрака, потому что была такая необходимость почитать передовицу, может быть, даже за завтраком, или перед завтраком, или после завтрака, чтобы знать, с какими идеями идти на работу. Вот такая была пора в то время. Отец спрятал от меня газету: «Возьми вчерашнюю». Мне надо было политинформацию сделать. Ну, я сделал, всё. А потом я нашёл эту газету у соседей. Газету «Правда». Оказывается, там было поздравление советского правительства и лично Сталина народу и государству Израиль в связи с образованием этого государства. И отец очень не хотел, чтобы я об этом сказал, потому что я знал, что такое «жидовская морда». Меня называли, меня били. Я бил. Мы дрались. А сути еврейства, иудаизма, я не знал. Потом начал этим заниматься. И уже будучи студентом, ответил на главный вопрос. Как евреи смогли через 2 000 лет осуществить идею создания своего государства.

  • В начале шестидесятых годов — чтобы закончить с этой темой — я с друзьями спускался по Чёрному Черемошу на плотах. Остановились. А там же вдоль Черемоша, куда не стал, чье-то хозяйство. Хутора, хутора… Пришли хозяева, один из них с автоматом. «Кто такие?» Мы чувствуем, что сложно. Ночь, никуда на плоту не поплывёшь. И тут оставаться… Я заговорил с ними. Притом не на украинском языке, не українською мовою, а на том, как в Киеве. Разговор был такой. «Ребята, вот мы, евреи, 2 000 лет хотели своей независимости и создали свое государство. Нам очень хорошо и понятно ваше желание создать независимое украинское государство. Вот это у нас должно быть взаимопонимание». Какая была пьянка! Как они поняли эту идею, эту простую мысль, как угол дома. Нас не отпускали пару дней. И там я впервые в самиздате почитал труды Бандеры, Грушевского и многих других. Какие-то отрывки. И когда мои бывшие заклятые друзья называют нас «бандеровцы»… (они говорят «бендеровцы», они даже не могут это слово произнести), я говорю: «А вы читали? Вот почитайте. Не читаете? Так заткнитесь». Я, правда, другое слово употребил. Моя жена Алёна, она всегда держит меня за руки и на рот накладывает руку, чтобы я какое-то резкое слово не сказал, потому что это всё мои друзья, но они раскололись. По понятиям. И когда господин Путин, за что я ему искренне благодарен, кстати, ответственно говорю, в [20]14 году сказал, что к власти в Украине пришла жидобандеровская хунта, я понял, кто я по социуму. Я жидобандеровец. И я этим горжусь. Вот единственное, что он сделал, сказал умного за свою жизнь, — эту фразу.

  • 1968 год. Есть фотография, где мы стоим в костюмах походных, лыжных. Посёлок Кожим-Рудник, там добывают пьезосырьё — горный хрусталь, без пьезосырья ни одна радиостанция мира в то время не работала. Крутится возле нас какой-то старичок, такой шустренький. Присматривается. Я его зацепил. «Деда, что?» Я спрашиваю у директора геологической партии. Он же директор рудников, самый главный, главный инженер или как он там назывался. «Кто это такой?» — «Это наш Бандера». «Бендера» они говорят. Говорит: «Благодаря ему мы живы». — «То есть?» Выясняется, он профессор Львовского университета, специалист по машиноведению, по холодной обработке металлов и всякая, всякая, всякая. И он работает, ему позволили работать слесарем. Потом, мы когда с ним поговорили… Как только пришла советская власть во Львов, через несколько месяцев весь профессорско-преподавательский состав университета был арестован. Кого убили, кого расстреляли, а его сослали вот туда на север. На должности слесаря и не выше. Так как он действительно специалист, у него всё оборудование всегда работало. У него всё оборудование получило какое-то развитие по скорости, по качеству, по всему. А оборудование в шахтах сложное. И сколько он ни пытался, этот Оцехович, сделать его хотя бы мастером — нельзя, нельзя. Он под запретом. И он его сделал… а уже начальником цеха…. Он его сделал мастером где-то года за два, за три до нашего появления. Чтобы он пенсию получал больше. Мы с ним разговорились. Он нам рассказал обо всей этой беде, которая произошла со Львовским университетом. Встречали ж Красную армию как освободителей от поляков. Всё хорошо. А тут — раз, и подчистую, под метёлку. «Почему ты не поедешь во Львов?» Там никого не осталось. Потому что все ушли куда-то в никуда, все близкие, все знакомые. Больно. А здесь уже семья, здесь он завёл семью. Уже дети, уже внуки. Мы его долго агитировали поехать с нами. «Свозим тебя во Львов, обеспечим. За наш счёт». Говорит: «Ребята, я могу оплатить всю вашу экспедицию, потому что я получаю столько, сколько вы все вместе получаете». Будучи даже слесарем. Ну, неважно. Вот такая история. Вот такая история на моих глазах.

  • А потом пошли дальше, оказалось, что профессор Повстяной, был такой главный комбустиолог Украины, ожоговик, с ним поговорили: «Это же мембрана, попробуй». Мальчик с третьей степенью ожога, 65%, летальный исход. Завернул он в нашу плёнку. Человек по сей день жив. И начал использовать её как противоожоговое. Мы у себя на производстве её сделали, в опытном цехе у нас в институте сделали. Пользовались медики очень хорошо. Сейчас главный ожоговик Украины, главный комбустиолог, профессор... я его знал, знаю… он помнит это всё. Это основной, главный ученик Повстяного. «Давайте-давайте-давайте». Наш Минздрав времён Кучмы, когда бандиты пришли к власти благодаря Кучме, был такой Харламов, главный инженер одного из управлений, который занимался полимерными делами для медицины: «Ребята, сколько стоит ваша плёнка?». Ну, полтора доллара квадратный метр. Средневзвешенного человека завернуть — полтора метра квадратных. Ну, сколько надо Украине? 50 тысяч долларов, 60… «А я, — говорит, — на миллионы покупаю аналогов. Хуже. Но я откаты имею». Откровенно нам с Валерой [Валерієм Ірклеєм] это сказал. И зарубили производство. Когда завод химволокна остановился, мы хотели сохранить, заказов нет, объёмов нет. Всё, всё убили. Остались только технические условия и регламент. Те плёночки, которые я успел немножко сохранить у себя в доме… Простой пример. Моя своячница вылила на себя кастрюлю кипящей травы. Положили плёнку, через три минуты боль прошла. Снимает отёк. Профессор Симород, хирург, в институте повышения квалификации врачей подготовил диссертацию одного хирурга. Эту плёночку мы брали. Свежая рана, положили до выздоровления. Через нее можно просвечивать синим светом, красным светом, ускорить и так далее. Вся эта пленка, которая была у меня, почти вся, очень немножко осталось, — я через своего семейного врача, у неё хирург знакомый военный, передал. Тот сказал: прекрасная штука. Это работы Валеры.

  • Full recordings
  • 1

    Kyiv, 07.04.2023

    (audio)
    duration: 05:13:02
    media recorded in project Voices of Ukraine
Full recordings are available only for logged users.

Я — жидобандерівець

Юрій Клейнер під час інтерв'ю, 2023 р.
Юрій Клейнер під час інтерв'ю, 2023 р.
photo: Post Bellum Ukraine

Юрій Якович Клейнер — науковець, викладач та дослідник. Народився в юдейській родині 6 вересня 1935 року в місті Липовець Вінницької області. Сімʼя його матері, Дори Юріївни Кольницької, зазнала переслідувань та репресій від радянської влади, але самій їй вдалося уникнути арешту. 1941 року Клейнери врятувались від німецької окупаційної влади, яка створила в Липівці єврейське гетто. Всю війну родина провела в евакуації. З дитинства Юрій Клейнер зазнавав дискримінації за національною ознакою, але не змирився з цим. Одночасно з навчанням у Московському текстильному інституті він досліджував історію єврейського народу, а згодом зацікавився правдивою історією Росії, бо бачив, що викладена російськими та радянськими гуманітаріями історія містила багато викривлень. Пан Юрій зробив професійну карʼєру як фахівець із синтетичних волокон, разом із другом та керівником Валерієм Ірклеєм працював над створенням високотехнологічних продуктів для різних галузей — від оболонок для харчової промисловості до мембран для гемодіалізу та протиопікових плівок. Разом з цим очолював Київський клуб туризму та допомагав розвивати авторську пісню за часів Радянського Союзу. У 2023 році Юрій Клейнер залишається жити в Києві, підтримує учнів, чиї наукові розробки наближають перемогу українців, і вважає Україну взірцем для всього світу.